І.
«Если работа мешает пьянке, то на … эту работу»
После законченного с красным дипломом института, с большой радостью и гордостью (скорее, гордыней) и сформировавшимся алкоголизмом (теперь, оглядываясь назад и оценивая те события, я понимаю, что алкоголиком я стал уже в институте) по распределению и блату я был направлен на престижную работу в… Устроиться в 22 года на такую работу было большим достижением, а завистникам оставалось только шептаться у меня за спиной.
«Замечательное начало блестящей карьеры», – подумал я, надел белый костюм и выпил (с утра!) пол-литра джин-тоника. Так и начался мой первый рабочий день, завершение которого (ведь повод-то какой: начало трудовой деятельности!) мне помнится с трудом.
Тогда я был молод, относительно здоров, а первая стадия алкоголизма позволяла мне пить помногу и без особых последствий, т.е. пьянство на мою работу пока не влияло, точнее сказать, я этого не замечал. Я рос по служебной лестнице, добивался определенных результатов (это только сейчас приходит понимание: каких результатов можно было бы добиться, если бы я тогда не пил вообще). На работе я не пил, работу не прогуливал, с запахом не приходил, а на вопросы о моем помятом или мрачном виде утром в понедельник мог ответить: «А твоё какое дело?» и т.п. Да мне и боялись задавать такие вопросы.
Кроме основной работы, я занимался еще двумя видами деятельности, которые также приносили определенный доход. Алкоголь (как я считал тогда) мне ничуть в этом не мешал, а наоборот, позволял расслабиться, давал нужное мне вдохновение, хорошее настроение, помогал решать вопросы. Именно тогда в моем лексиконе прочно закрепилось выражение «устаканить вопрос», пояснять смысл которого «знающим» людям, я думаю, не нужно.
На этом этапе я пил до работы, в перерывах между работой (по роду моей деятельности эти абсолютно «легальные» перерывы могли составлять и 2-3 дня, и даже неделю), после работы, но не вместо работы.
Утром, в каком бы то ни было состоянии, если мне нужно было быть на работе, я не похмелялся, мылся, брился и ехал туда. Прогулять работу по пьянке было для меня унизительно и до поры до времени неприемлемо, ведь так делают только алкаши, а я разве алкаш? Кроме того, когда нужно было напрячься, работать более интенсивно, я мог не пить день, другой, неделю, успешно выполнить все задания, закрыть все вопросы, получая даже премии, грамоты и место на доске почета. Всё это поддерживало иллюзию контроля над дозой, над жизнью, над всем и вся.
Но в одно «прекрасное» утро я понял, что до работы просто не доберусь, а если доберусь, то мое присутствие там принесет мне гораздо больший вред, чем мое отсутствие. Я позвонил начальнику отдела и сказал, что я отравился (по сути это было правдой, я умолчал лишь о том, чем я отравился на самом деле). К моему удивлению, он отнесся к этой новости очень благосклонно: «Конечно, побудьте дома, мы вас заменим, больничный можете не приносить» и т.д. Вместо угрызений совести и стыда за ложь, я испытал большой душевный подъем и спокойно стал «поправлять здоровье».
Так я начал постепенно пропивать кредит доверия, накопленный у меня на работе, как к специалисту и человеку. «Болел живот», «бабушку отвозил в больницу», «затопили соседи», «пришлось по скорой вырывать зуб»…В придумывании гнилых отмазок мне не было равных. Здесь всё имело значение: и интонация, и грустный голос, и время звонка, поэтому театральные подмостки лишились в моем лице хорошего актера. Главным здесь было не переборщить, рассказав неодинаковые истории людям, которые могли обсудить это между собой. В большинстве случаев это мне все же удавалось, и тогда я окончательно стал считать себя самым умным, а всех окружающих (коллег и начальников, в частности) глупцами и слепцами, и получал искреннее удовольствие от того, что как мне тогда казалось, мне удается обманывать весь мир (суть моего алкоголизма – обман себя и окружающих).
Более сложными были объяснения по поводу подбитого глаза, поцарапанного лица и других проявлений «асфальтной болезни». Здесь приходилось рассказывать более «продвинутые» истории о том, как я ремонтировал машину и свалился в яму в гараже (хотя машина тогда была уже пропита). Я врал настолько вдохновенно, что сам начинал в это верить, и искренне злился, видя вместо сочувствующих ехидные улыбки на лицах коллег («да-да, мы тебе верим, всё так и было»…)
Самым главным моим заблуждением, великой иллюзией была мысль о том, что на работе никто ничего не замечает и не знает. На работе, как и во всех остальных сферах жизни, последним человеком, который узнал, что у меня есть проблемы с алкоголем, был я сам. Для меня большой неожиданностью стали слова коллеги, сказанные мне через несколько лет после моего увольнения: «Мы всегда знали, что ты бухаешь. Мы знали даже о том, как ты бухал в институте: мир ведь тесен, Минск – это большая деревня, а людей нашей профессии не так уж и много. Но ты работал, и работал неплохо, тем более мы хорошо относились к тебе как к человеку, поэтому на многое закрывали глаза, подыгрывали тебе, делали вид, что мы ни о чем не догадываемся и, естественно, никогда не сдавали тебя начальству».
Но через некоторое время закономерно наступил новый этап в моих взаимоотношениях с работодателем (болезнь-то прогрессирующая): когда все отмазки закончились, и мне пришлось рассказать правду. К моему удивлению, начальник воспринял всё это спокойно и по-деловому («возьмете пару дней за свой счет, лишим вас премии» и т.п.), ведь как я сейчас понимаю, он и так давно знал правду. Хочу еще раз подчеркнуть: последним человеком на моей работе, который узнал о моих проблемах с алкоголем, был я сам. Сейчас, наблюдая со стороны за другими людьми, приходящими на работу с перегаром, который чувствуется из другого конца цеха (а я-то думал, что достаточно пожевать «Дирол»), с опухшим лицом или не приходящими туда вообще («мама заболела», «затопили соседи», «похитили инопланетяне») я вижу себя и осознаю, насколько я был смешон и жалок в своей глупой убежденности, что никто ничего не знает…
ІІ.
«Действующий алкоголик ищет работу, трезвеющего алкоголика работа ищет сама»
В 20… году после очередной пьянки с работы меня всё-таки уволили («как это несправедливо», «мне просто не повезло», «все они сволочи» – думал я), и началось мое движение вниз по социально-карьерной лестнице. Пить я бросать не собирался, думая, что смогу научиться пить умеренно, по выходным, по праздникам, в отпуске, не попадая в милицию и т.д. и т.п. Кстати, я не встречал ни одного алкоголика, которому бы это удалось. Если такие люди есть, отзовитесь и поделитесь ценнейшим опытом(.
Для тех, кто считает идею «научиться пить» здравой и собирается в …надцатый раз попытаться ее осуществить, сообщаю, что у меня ни разу не получалось это сделать. Даже если в каком-то случае мне удавалось не уйти в штопор и походить на работу, то запой всё равно случался рано или поздно и всегда с последствиями (без последствий пить я уже не мог).
За восемь лет я сменил (ну как сменил, точнее говоря, меня вежливо попросили сменить) более десятка мест работы, а трудовая книжка стала толстым изданием в двух частях (со вкладышем). Собственный кабинет, портфель с галстуком, министерские конференции и международные форумы я поменял на грязные холодные рампы продуктовых магазинов, складов, овощных баз, мусорных полигонов, где я работал грузчиком, разнорабочим и т.п. Причем работал с небольшим успехом – меня выгнали даже с должности сторожа (отличное, на мой тогдашний взгляд, место: график сутки-трое, т.е. трое суток можно бухать, а сутки работать). Но и так у меня не получилось. Целый день работать!? Да ну его на…
На последних работах я задерживался до первой, максимум до второй зарплаты (мой личный рекорд – это семь дней до аванса). Рассказываю это для тех, кто искренне считает (я тоже так когда-то считал), что достаточно найти работу и всё будет тип-топ: сам по себе «рассосется» алкоголизм, исчезнут по мановению волшебной палочки все другие проблемы. Я пил и при наличии престижной высокооплачиваемой работы, пил и грузилой, пил и при отсутствии всякой работы. Ключевое слово здесь «пил», а никак не «работа». Если даже ради любимой Оли я не смог (точнее – не захотел) бросить пить (см. «Любовь и водка»), то ради работы – тем более.
Однако работу я всегда искал с нетерпением (всё и сразу!), переходящим в остервенение, в постоянном диком нервном напряжении, хватаясь за первое, что подворачивалось под руку, не обращая внимания на ограничения по здоровью и прочие разумные вещи.
Может быть, это значит, что я такой трудяга и большой молодец, которому совесть не позволяет сидеть без работы? Конечно, нет! Поскольку воровать и (или) обманывать людей я не умею (данный вывод также получен горьким опытным путем), то для того чтобы пить, деньги мне приходилось зарабатывать. Честный ответ на вопрос, что из мотивации к труду у меня останется, если убрать деньги, на которые можно купить водку, показал глубину моей духовной ямы. Ведь если бы я имел деньги на выпивку из каких-либо других источников, кроме заработной платы, я бы не подступился ни к какой работе за километр.
***
Позитивные изменения в плане работы, как и во всех остальных сферах жизни, стали происходить только с началом процесса трезвления. «Если трезвость на первом месте, то всё остальное – на своих»: эта мудрая формула была услышана мною где-то на собрании АА, но поскольку ее автора я не запомнил, со всей скромностью приписываю ее себе.
Вначале я честно разобрался в том, чем была для меня работа эти последние годы (а именно – добыванием средств на выпивку) и чем работа является для обычного, нормального человека (неалкоголика): дает средства к существованию, определенную независимость от других людей и обстоятельств, ощущение своей востребованности, самодостаточности, повышение самооценки и т.п.
Во-вторых, я четко стал отдавать себе отчет, что без трезвости я проработаю максимум до первой зарплаты (и то не факт), а потом всё пойдет дальше по одному и тому же адскому кругу (если только я не умру в очередном запое).
В-третьих, я постарался выкинуть из головы всю чушь и страхи, а именно: «Что будет, если я не найду никакой работы?», «А что будет, если узнают, как я бухал?», «А что будет, если работодатель спросит меня то и это?» – полностью доверившись в этом вопросе, как и во всех других, Богу.
Я повторял про себя, что работу, необходимую для меня в данный момент, подберет для меня Бог, поэтому волноваться и переживать, в принципе, не о чем. От меня требуется лишь предпринимать действия, предпринимать честную попытку эту работу найти, и тогда я получу помощь от Бога.
С таким подходом к делу, несмотря на ситуацию на рынке труда, несмотря на мою трудовую, объемом уступающую только произведению «Война и мир», и прочие опасения, которые мне удалось с Божьей помощью выбросить из головы, работа нашлась в течение трех дней. А спустя некоторое время мне поступило еще одно предложение из места, в которое я сам из-за своих страхов никогда бы не обратился.
Таким образом, замечательная и мудрая формула, вынесенная мною в качестве эпиграфа ко второй части сегодняшнего рассказа, сработала на 100%. Нелишним будет ее еще раз повторить: «Действующий алкоголик ищет работу, трезвеющего алкоголика работа ищет сама».
