Анонимные Алкоголики в Беларуси: хроника, события, люди (к десятилетию АА в Беларуси)
Я занимаюсь психиатрией около 30 лет, но длительное время проблема химической зависимости меня не интересовала. Так случилось, однако, что в 1980 году мне пришлось поступить на должность ординатора наркологического отделения Калининградской областной психиатрической больницы. Это было отделение для лечения острых алкогольных психозов. Мне нравилась эта работа. С точки зрения врача, она очень благодарна — со всего города, в любое время дня и ночи к нам привозили несомненно душевнобольных, часто возбужденных и агрессивных, и большинство из них приходили в себя уже через 2 — 3 дня. Наблюдать за процессом выздоровления очень приятно, и я многому научился. Кроме того, у меня изменилось отношение к алкоголикам — многие из них были умными и умелыми людьми — когда они были трезвы. Я как-то полюбил трезвых алкоголиков.
В 1981 году я начал работать заведующим отделения Калининградского областного наркологического диспансера. Необходимо было организовывать лечение и реабилитацию 120-ти алкоголиков, большинство из которых направлялось в отделение милицией. Отделение располагалось в здании бывшей конюшни (при немцах), режим был открытый. Многие больные имели за плечами богатое уголовное прошлое, и они так и говорили: “идем на конюшню”. Это была сложная работа, здесь не место ее описывать; для нашей темы существенно то, что впервые в Калининградской области я начал организовывать больных в терапевтические группы. Это были группы двух типов: в одной я проводил эмоционально-стрессовую терапию в духе Рожнова, в другой — мы “просто разговаривали”. Через год больные перестали называть наше отделение конюшней.
Прямое отношение к нашей теме имеет один эпизод. Больной лет сорока, проведший в лагерях чуть не полжизни, сказал: “Я понимаю, что я алкоголик. Но чем мне жить в этой жизни? У меня нет семьи, нет дома. Я никому не нужен. На что мне опереться, да и зачем? Когда я в запое, я забываю своих родителей-алкоголиков, тюрьмы и лагеря. Когда я выйду отсюда, я опять буду пить, потому что так легче”. Не так просто ответить на эти вопросы. Перечень прописных истин тут не поможет. Нужна программа новой жизни, вполне конкретная и понятная. Нужна технология достижения нового смысла жизни. Найти этот новый смысл — личное дело каждого человека, но необходима технология этих поисков. В то время я не знал этой технологии.
В 1986-1987 годах я работал заместителем главного врача Минского городского наркологического диспансера. Это было время бурного развития наркологической службы. Это было время поисков. Помню, мы сидели в кабинете Киселевой, заместителя зав. горздравотдела, и решали принципиальный вопрос: что делать с наркологией? Четкого ответа не было. Тогда я подумал: мои горизонты узки. Надо расширить кругозор и посмотреть, что делается вокруг. Я пришел в министерство здравоохранения и попросил принять меня на работу. Этот эпизод выглядит простым до наивности, но именно так и было. Меня приняли, и через полтора года ответ на вопросы “что делать с наркологией?” или “какой должна быть наркология?” был получен. Другое дело, захотят ли каких-либо изменений главные врачи наркологических диспансеров… У главных врачей есть свои цели, скрытые и явные, а у алкоголиков — свои, и эти цели могут не совпадать.
Во всяком случае, в сентябре 1989 года мне была предоставлена возможность познакомиться с наркологической службой Польши. Я впервые увидел наркоманов, больных СПИД, монары Марека Котаньского и — группы Анонимных Алкоголиков в Варшаве, Вроцлаве и Кракове. Да, дело было в Кракове прекрасном городе, восстающим из пепла и руин (тогда можно было еще увидеть в самом центре города черные скелеты домов — следы мировой войны). Помню, как поразила меня атмосфера митингов АА — непринужденность, дружелюбие, изысканная вежливость. “Это что, ваша интеллигенция — инженеры, учителя…?” — наивно спросил я. На самом деле, большая часть алкоголиков были рабочими, а не менее четверти из присутствующих по меньшей мере один раз сидели в тюрьме. Почти никто из группы не проходил никакого лечения в наркологических структурах (вообще говоря, наркологическая служба в Польше всегда была и сейчас остается “слабее”, чем в Беларуси — это означает, что государство не считает нужным “помогать” алкоголикам, ведь чем больше им “помогаешь”, тем легче им пить!), однако все члены группы отчетливо понимали, что они страдают неизлечимым психическим расстройством, и все члены группы владели какой-то удивительной технологией, позволяющей им оставаться трезвыми “не смотря ни на что”.
Тогда же, в Варшаве, я познакомился с доктором Богданом Вороновичем, оказавшим благотворное влияние на мое профессиональное становление. Я впервые увидел государственную социалистическую наркологию с “человеческим лицом”. Доктор Воронович на протяжении этих 10-ти лет продолжает оказывать помощь как алкоголикам, так и наркологам Беларуси. Большое ему спасибо за это.
Я привез в Минск немало печатных материалов, посвященных АА и монарам Котаньского. Все было передано в Минский городской наркологический диспансер, где, скорей всего, эти материалы пылятся и поныне. Мой статус работника министерства позволял мне настойчиво рекомендовать всей наркологической службе Беларуси использовать опыт АА в своей работе, но я — не алкоголик, и я не мог организовать группу АА сам.
Примерно в начале 1990 года в Минске побывала делегация из США, в составе которой были Джон из всемирной сервис-группы АА (Нью-Йорк) и Анна Вайс, медицинская сестра из Центра терапии зависимостей, основанного женой президента США Форда Бетти Форд, которая достигла устойчивой трезвости благодаря Программе 12 Шагов АА (Калифорния). Они помогли мне многое понять в организации совместной деятельности профессионалов и трезвых алкоголиков из АА (Миннесотсткая модель терапии зависимости), однако в других аспектах их миссия была неудачна — не удалось создать группу АА, а руководители наркологических учреждений не хотели организовывать терапевтический процесс по западным стандартам.
Но неизбежное случилось: в мае 1990 года в Беларусь прилетел трезвый алкоголик Лео. Мы встретились с ним в Минской городской больнице скорой помощи (в то время в этой больнице было наркологическое отделение). Я хорошо помню этого худощавого рыжего американца ирландских кровей. К тому времени он был трезв уже 25 лет и уже много лет выполнял миссию служения (двенадцатый шаг Программы) в разных странах. У Лео была только одна просьба: “Познакомьте меня с самыми тяжелыми алкоголиками”, что и было сделано. Так была основана первая группа АА в Беларуси. Среди алкоголиков, встретившихся с Лео, был Станислав, который впоследствии неуклонно следовал Программе 12 шагов АА и очень много сделал для Движения АА в Беларуси. Насколько мне известно, Лео встречался с четырьмя алкоголиками, но трое не участвуют в Движении. В настоящее время Станислав является единственным членом АА Беларуси, принявшим весть непосредственно от Лео, и поэтому я называю его отцом-основателем АА в Беларуси. Мне кажется, это не нарушает традиций Программы — ведь всем известны имена Билла и Боба и их активная миссионерская деятельность. Кто-то всегда бывает первым, и это — нормально.
Сначала движение АА в Беларуси развивалось медленно. Врачи не воспринимали Движение всерьез. Кроме того, АА — не коммерческая программа, на Движении невозможно обогатиться, а времена в стране настали такие, что все ринулись в бизнес. Очень немногие понимали основательность Программы 12 Шагов. Очень немногие понимали, что настоящую трезвость невозможно купить за деньги, а те специалисты, которые понимали это — обманывали своих больных и их родственников, выклянчивая гонорары за якобы возможное “излечение” фактически неизлечимой болезни лекарствами или гипнозом (кодирование).
Конечно, не все специалисты вели себя так. Нужно отметить врачей К.Королева и Г.Пикуса, немало сделавших для популяризации Движения среди алкоголиков и членов их семей. В последние три года большую роль в становлении АА в Гродненской области сыграл врач В.Белоус, добрыми словами можно вспомнить врача Л.Романовскую из Могилева и Т.Муца из Бреста.
Дело, конечно, не в противопоставлении “кодирования” и АА. Алкоголизм — во многом парадоксальная болезнь. Не менее четверти алкоголиков периодически впадает в спонтанные ремиссии, для этого им годится любой, даже такой незначительный толчок, как однократный сеанс внушения (= кодирование), и это хорошо. Есть множество больных, начавших трезвый образ жизни просто после однократной беседы с компетентным человеком (намеренно не употребляю слово “врач” — это может быть и психолог, и священник, и член АА). Проблема — в честности позиции специалиста, в его целях (в том числе, и личных) и методах достижения этих целей.
В 1994 году я покинул министерство. Стало очевидно фактическое деление наркологии на коммерческую и социальную. Реального интереса к общедоступной, некоммерческой, социальной наркологии никто не проявлял, хотя декларировалось обратное. О том, как нужно созидать современную наркологию к тому времени знал весь психиатрический истеблишмент Беларуси, многие наши специалисты побывали за рубежом, были организованы необходимые контакты с зарубежными специалистами внутри Беларуси. Но за образец был взят наиболее дорогостоящий для налогоплательщиков европейский вариант (так называемая “голландская” модель), а не наиболее дешевый общедоступный вариант Миннесотской модели, основанной на Программе 12 Шагов АА, предусматривающей минимальное участие высокооплачиваемых специалистов при максимальной вовлеченности в процесс терапии трезвых алкоголиков из АА. Конечно, и опыт Джелиннек-центра был бы полезен для Беларуси, но на протяжении последних шести лет наркология вовсе не внедряла опыт голландцев, а занималась больше косметическими ремонтами и лихорадочно выжимала последние денежные капли из давно дискредитировавшего себя “кодирования”. Настоящая современная наркология — это работа группы единомышленников (терапевтическая команда), причем объединяет людей не стремление что-то урвать, будь то деньги или власть, или отчитаться перед начальством, а общая позитивная идеология и четкий алгоритм деятельности. Ни одной терапевтической команды за последние годы в Беларуси не создано. Детоксикация (часто платная) — “подшивка” (всегда платная) — детоксикация — “кодирование” — вот точки соприкосновения большинства алкоголиков с наркологической службой Беларуси в последние годы.
В этих условиях мне хотелось быть поближе к простым людям, хотелось честности, открытости, душевности. Таких людей в Движении АА — сколько угодно. Собственно, Программа 12 Шагов и делает людей такими.
Я попросил ребят из АА, и они основали группу в дневном стационаре Минского городского наркологического диспансера (ул. Казинца 120), а после моего перемещения — по улице Маяковского, 162. По последнему адресу была основана и группа Аланон. В 1999 году по моей просьбе трезвые алкоголики и их родственники начали регулярно собираться на свои митинги по улице Стахановская, 10, в поликлинике МТЗ. Я продолжал учиться у трезвых алкоголиков, получая заряд бодрости и надежды на каждом митинге, обретая душевное спокойствие и равновесие. С помощью Программы 12 Шагов мне удалось в той или иной мере избавиться от собственных дефектов характера и улучшить свою жизнь.
Cреди моих родственников были и есть алкоголики, так что мне несложно было инициировать две группы Аланон — по ул. Маяковского 162 и по ул. Стахановская 10. В 1999 году была совершена попытка работы со Взрослыми Детьми Алкоголиков, однако дальше терапевтической группы дело не пошло, к моменту написания этих строк группы ВДА на основе Программы 12 Шагов пока не существует.
Анонимные Алкоголики — это некоммерческое общественное движение, традиции которого запрещают агитацию и пропаганду Программы 12 Шагов. Но было очевидно, что в стране, находящейся в перманентном экономическом кризисе, приоритеты должны быть отданы наиболее дешевым общедоступным программам помощи, тем более, что эффективность Программы 12 Шагов АА — по крайней мере не ниже принятых в то время подходов к лечению синдрома химической зависимости. Хотелось, чтобы как можно больше людей узнало о ней. В 1995 году уже упомянутый мной Станислав предложил создать некоммерческую организацию, которая бы доносила людям правду о зависимости от алкоголя и возможных путях спасения. С помощью польского Фонда Стефана Батория в Минске с января 1996 года начала работать Комиссия просвещения по алкогольной и наркотической зависимости. Мы работали с прессой и телевидением, проводили семинары с педагогами и студентами, медиками и персоналом мест лишения свободы, направляли на учебу в Польшу. Большую помощь в становлении работы Комиссии на первых порах оказал Адам Соколовский, позже — Виктор Осятинский и Эва Войдылло. За три года существования Комиссии нами было обучено более 500 специалистов. Мне кажется, что работа Комиссии существенно форсировала Движение АА в Беларуси: многие люди узнали о Программе 12 Шагов и помогали создавать группы в различных регионах республики. Комиссия активно работала и с членами АА и Аланон, способствуя повышению их самосознания и понимания ими стоящих перед Движением задач. Если к началу нашей работы в Беларуси было только пять групп, то к моменту написания этих строк в крупных и малых городах республики постоянно работает более 20 групп. В одном только Минске зарегистрировано 13 групп АА, 5 групп Аланон и 1 группа Алатин.
Движение АА стало силой, с которой невозможно не считаться. За последний год произошло важное событие: медицинские учреждения начали принимать на работу трезвых членов АА как консультантов по зависимостям, что в свою очередь форсирует развитие Движения.
В заключение хотелось бы сказать несколько слов о корнях Движения АА. Для многих людей, впервые посещающих группы, то, что происходит на митингах кажется необычным, странным и непонятным. Между тем, Движение АА возникло не на пустом месте не в голове безумца или дельца типа Рона Хаббарда. То, чем занимаются в группах, можно назвать духовным целительством. Духовное целительство хорошо известно на протяжении тысячелетий, и приобрело особый размах в ХIX веке. Достаточно вспомнить отца Матвея, приведшего к трезвости за 10 лет 5 миллионов ирландцев, Христианскую Науку Мэри Бейкер Эдди, деятельность Иоанна Кронштадского в России, опыт обществ трезвости в США в начале и в Белоруссии — в конце ХIX века. Возможности позитивной науки всегда были ограничены, а в области психотерапии — тем более. Эффективность работы духовных целителей (с учетом массовости обращения к ним) всегда была выше, чем у официальной медицины. Навыки, индивидуальный стиль общения с пациентами выдающихся психотерапевтов непередаваемы, поэтому говорить о прогрессе практической медицинской психотерапии вообще не приходится. Кто из нас, врачей, осмелится сказать, что он работает лучше или эффективнее Шарко или Бехтерева? Как говорится, эриксонианский гипноз есть, а нового Милтона Эриксона — нет. Анонимные Алкоголики, опираясь на опыт духовного целительства своих предшественников, смогли найти оптимальный алгоритм сохранения трезвости и, главное, ответить на вопрос: зачем эту трезвость сохранять? Анонимные Алкоголики смогли вырваться за пределы обыденного сознания и понять, что трезвость — только средство для достижения более высоких, духовных целей, из которых не самая последняя — научиться любить себя и других людей. Как говорила Мать Тереза: “Нам не дано вершить великие дела, однако мы можем и должны творить малые дела, но с великой любовью”.
Май 2000 года
